Журналистика и медиарынок

Ура! Мы победили! Районки порвали соцсети. Десятки тысячи просмотров, тысячи лайков, сотни комментариев. Правда, пока не у всех. Там, где даже редактор не считает нужным лайкать свою ленту — по нулям. Мечта сбылась, но денег нет и ноша всё тяжелее. И терзают смутные сомнения, что идём правильным курсом.

Найден кот. Бурим скважины. Диван — это по любви. Пацан разбил стекло.Улетел автомобиль. Найдена золотая серёжка. Упало дерево. Убийца признался.Это — конспект из самого успешного канала в Телеграме, принадлежащего муниципальной газете. Ведёт его, разумеется, не сотрудник редакции.

Повышенная чувствительность, или попросту аллергия, к устной и письменной речи —признак профессиональной деформации журналиста. Слушать современных ведущих и читать графоманскую ленту вредно для нервов, но полезно для приближения к массам.Выберу из народной лексики то, на чем спотыкаюсь я в последнее время,и пофантазирую, что за этим стоит.

Раньше считалось, что лучшая газета — это та, чья картина мира близка к тому, что видишь за собственной дверью. Теперь это полотно разодрано, как холст в каморке папы Карло. Читатель А, зритель В и потребитель цифрового контента С живут по соседству и одновременно в разных мирах.

Этот большой губернский начальник мог бы стать эталоном прозрачности служебной и личной жизни. Пост за постом — красочные истории в деталях. Готовое пособие по персональным коммуникациям и вовлеченность на зависть: просьбы, оценки и пожелания — бурным потоком. Увы, автор к ним — ноль внимания, фунт презрения.