< Предыдущая | Следующая > |
---|
КОЛЬЦО НАЕМНИКА
– Мне
привезли его из какой-то арабской страны. Какой? Уже и не помню. Неправильный
ромб –
темно-красный камень с одной стороны и слишком длинный, острый угол
напротив. Если приглядеться, вдоль моего пальца деликатно пристроился меч.
Рукоять с камнем – то ли кровь, то ли плата за нее, и клинок – треугольный,
тревожно-серебристый, как и полагается. А потом я узнала, что называется оно
«кольцом наемника».
Социальная журналистика – золушка медийного сообщества; мы не входим ни в какие престижные пулы и не ездим на помпезные форумы. Но если пресса и впрямь четвертая власть, то мы – та ее ветвь, которая ближе всего к народу. И порой его единственная надежда. Воин чести, солдат удачиМы, журналисты, работающие в сфере социальной проблематики, тоже наемники – никуда от этого не денешься. Никто лучше нас самих не знает, насколько цинична бывает наша проклятая, безжалостная, обожаемая профессия, пожирающая тебя до самых потрохов. И в то же время как много доброго она может принести - правда, не тебе самому, потому что у честных журналистов, как и у честных солдат, монеты в кошельке звенят не часто. Наемник – солдат удачи, но и воин чести тоже. Я не люблю прочувствованных разговоров о высоком, чуть ли не миссионерском предназначении нашей профессии и предпочитаю считать себя честным наемником, который идет в бой, потому что его ремесло – оберегать и защищать того, кто ему платит. То есть, своего читателя. Или зрителя. Или слушателя – это уже нюансы. Сегодня, в пору кризиса, мы нужны нашим читателям, как… Как не были нужны уже давно – пожалуй, с рубежа 1980-х и 1990-х годов. Хотя бы для того, чтобы транслировать его, читателя, сомнения, боль, тревогу и обиду, чтобы подумать вместе и вслух, поспорить друг с другом и с власть имущими, громко заявить о проблеме, а порой протрубить сбор и пустить шапку по кругу, когда кому-то совсем плохо. За время существования клуба я слушала, как рассказывают о наболевшем в Конаково, Кашине, Зубцове, Вышнем Волочке, Осташкове, Весьегонске и других местах. О самом важном и остром (и самом типичном) писала, а на какие-то ситуации мы, члены клуба, общими усилиями старались еще и повлиять, привлекая внимание общественности и властей, потому что журналисту областного центра легче дотянуться до дверной ручки иного кабинета.
Забытый человек не
хочет быть маленькимЧто я сегодня хотела бы вспомнить? Прежде всего, то, что характерно для большинства населенных пунктов, где мы успели побывать: обида забытого человека, который не желает быть маленьким. Самоуважение – слава Богу! – из нас не вытравить никакими дефолтами и кризисами; наши люди твердо уверены в своей значимости. И, если до поры не высовывают из кармана фигу, предназначенную всем олигархам без счету и сильным мира сего, независимо от имущественного, политического и всех прочих статусов, то уж точно втихую ее складывают, потому что не желают с унижением мириться.Ущемленное чувство собственного достоинства причиняет больше страданий, чем отсутствие отопления, газа, рейсового автобуса и почты. Возможно, даже больше, чем замороженная и вывезенная на свалку библиотека, но не настаиваю, потому что – вот любопытная и лишь провинции свойственная деталь! – уничтожение (или просто упразднение, как я в другом месте сталкивалась) библиотеки люди воспринимают не только как нарушение своих прав и ущерб своим интересам, но и как тяжкое оскорбление. А вообще, если начистоту, то обижают народ много и жестоко, словно испытывая – глупо, недальновидно, преступно! – его хваленое, но не бесконечное терпение. Осташков, дивные берега Селигера, поселок в 300 дворов близ турбазы, ныне принадлежащей крупному тверскому предпринимателю. В его собственности как-то быстро оказалось буквально все – от местного дома культуры и здания школы до водонапорной башни и очистных сооружений. И теперь он даже к Селигеру не подпускает людей, которые на этом Селигере живут из поколения в поколение. Жители поселка делегацию прислали. Сказали: имеем право на берег ходить! И пользоваться всеми благами, которые современному человеку необходимы. Письмо принесли – почти сотня подписей. Свою статью я потом так и назвала «Имеем право!» и подробно рассказала обо всех притеснениях, которые вынуждены терпеть жители поселка. Будем надеяться – пока. О результатах ничего сообщить не могу – рано, однако никаких репрессий на головы сельчан не обрушилось, и это уже момент позитивный. Пено, места не столь знаменитые, но тоже живописные, с очень хорошей экологией. Некий москвич приобретает дом, а потом прирезает себе 150 квадратных метров чужой – общей! – земли. Никаких объяснений народу – кто они такие, эти аборигены, чтобы на них слова тратить? Но и этого ему мало – он захватывает прибрежную полосу длиной почти в 50 и шириной в 12 метров, бетонирует ее и даже дно волжское устилает плитами. Хотя зачем ему это надо? И много ли радости загорать на бетоне и плавать над бетонными чурбаками?! Как народ возмущался, можете себе представить. Слава Богу, дело дошло до суда. На днях он вынес единственно разумное решение: захваченные земли освободить, плиты снять и вывезти к чертовой бабушке! Теперь будем отслеживать, как столичный гость это решение выполнит. А то ведь суд – это только начало! Вон, в Максатихе еще несколько лет назад совместными усилиями общественности и прессы добились решения вывезти и заменить грунт, испоганенный и зараженный многочисленными прорывами коллектора. Выполнять решение должна была ответственная за тот коллектор и также столичная структура (вот еще одна загадка этого нечистого дела – что столичной фирме до максатихинских фекалий?) Так что вы думаете? Уж третий год прошел, а грунт и ныне там – пардон, вместе с фекалиями.А в Конаково мы столкнулись с еще одной, до обидного типичной, ситуацией: у здешнего (причем отличного, в красивейшем месте расположенного) санатория сменился собственник, судя по всему, решивший корпуса снести и на этом месте построить коттеджи. А персонал санатория – около 70 человек – просто-напросто выжить, чтобы под ногами не болтались. О каких-либо социальных гарантиях дирекция и слышать не желала, удивляясь наивности работников: какие такие компенсации? Вы что, не знаете, что сейчас кризис? В общем, к тому моменту, как представители трудового коллектива пришли на прием, они не только компенсации в связи с сокращением - даже зарплаты не видели уже несколько месяцев. После публикации в газете и сообщения на сайте агентства «Социум» к этой истории было привлечено внимание, ситуацией в санатории занялась прокуратура. В результате директор был наказан, и люди получили заработанные деньги. Но сколько таких директоров вокруг!Справедливость дороже
денегС чем только к нам не приходили люди! Я перелистываю свои «выездные» блокноты. Женщинам зарплату до законного минимума не подняли. Сказали: «С надбавкой за вредность и за дежурства у вас все равно больше, чем 4 300 получается. Мы так трактуем закон - с вас и так хватит!». Пришлось областную прокуратуру привлекать и инспекцию труда, чтобы разъяснили: закон нужно исполнять, а не трактовать. Слишком высока стоимость экспертиз, которые санэпиднадзор проводит на местных потребительских рынках - их очень много и делать их нужно с каждой тары, пусть даже бабка привезла молоко в двух флягах. Вот с каждой фляги отлей и заплати! В результате, едва ли не треть вырученных денег уходит местной СЭС - вполне законным, но по сути нелепым и грабительским образом. Эта проблема очень серьезна для региона, где значительная часть населения проживает на крестьянских подворьях. Но вот еще, и еще, и еще – не материальное, для кого-то почти смешное, но такое наболевшее! Знаете, когда я впервые услышала горькую жалобу старой, заслуженной учительницы, с целой папкой аккуратно сложенных почетных грамот, что вот лежала она в больнице долго, а от администрации, от РОНО местного ее никто не навестил и никак не уважил, то втайне улыбнулась этой наивной полудетской обиде. Когда подобные
жалобы пошли косяком в каждой поездке – от героя труда, чей юбилей забыли, или
ветерана войны, которого с праздником не поздравили, от инвалида, который в
соревнованиях участвовал, а торопыга-репортер его победный результат приписал
другому, и теперь никто – ну совсем никто! – не желает восстановить
справедливость, то начинала понимать, насколько это серьезно.Возможно, именно
сейчас, когда в тихой глубинке социальное пространство съежилось и скорежилось
лоскутком шагреневой кожи.А еще мы обследуем изоляторы временного содержания – всюду, куда приезжаем. Там и по сторонам смотрим, – какие условия, есть ли отопление, вода, вентиляция, дают ли горячую пищу и все такое прочее. Ну и расспрашиваем, конечно, предусмотрительно попросив гражданина начальника выйти из камеры. Выходят сразу, без уговоров – нужно отдать им честь. Да и условия понемногу налаживаются, хотя такого страшного места, как ИВС в древнем Кашине, я еще никогда не видела – яма, да и только. Похоже, этот каземат с метровыми стенами и крохотным окошком едва ли не ровесник городу. Потом выяснила: оказалось, УВД давно уже добивается строительства нового. Или хотя бы реконструкции. Пока у них не получается – нет денег. Будем помогать – пошумим, народ взбаламутим, а то им самим нельзя – они в погонах. Может, вместе и снесем древний каземат? …Недавно вели прием в Удомле. Возможно, там построят новую АЭС, у которой, как и у действующей, множество непримиримых, яростных противников и таких же горячих сторонников. День был жарким, и очень не хотелось влезать в этот спор, зная, что по-любому станешь врагом, в общем-то, очень хорошим людям – их с обеих сторон предостаточно. Но даже простое изложение чужой позиции они непременно сочтут самым черным предательством интересов области; это уж особенность нашего все еще советского, недоперестроенного менталитета – кто не с нами…Ну и так далее. Так что охотно осталась бы дома, да нужно ехать.
* * * Наемник не выбирает маршрут и не объявляет
войну – раз надо, он собирается и
выходит в поход, а там уж как Бог на душу положит. Лидия Гаджиева, Тверь "Журналистика и медиарынок", № 2, 2010 |