Журналистика и медиарынок

Между тем Карфаген должен быть разрушен. Вопреки всему районная печать обязана на свое житье-бытье любыми способами зарабатывать деньги — сдавать в аренду лишние квадратные метры, перепродавать товары, заниматься посредничеством и еще Черт знает Чем! 

Казалось бы, рыночные условия диктуют строгое распределение труда.
Еще чего! Редакциям взвалили на плечи разнопрофильное бремя. И волокут они эту ношу, не имея особого успеха ни в основной деятельности, ни во второстепенной. Впрочем, подготовка хороших материалов, выпуск интересной газеты — давно уже далеко не главное дело журналистов. Редактора превратили в купца, корреспондентов — в торгашей и профессиональных попрошаек. Деньги и еще раз деньги, любым способом добытые, — вот что сегодня определяет сущность работы газетчиков. А деньги, как сказал римский император Веспасиан, не пахнут. Стоит, конечно, сказать о том, что лишних денег не бывает и против них принципиальных возражений нет. Тем более когда они сейчас превращены в культ и стали альфой и омегой нашего существования.
Вся закавыка, как мне видится, в другом. Все идет шиворот-навыворот, наперекосяк. Редакция газеты — это не бакалейная лавка. Она каждодневно большие суммы приносить не может. Поведаю на этот счет кое-что из своего прошлого. Быть может, это послужит уроком тем, кто из журналистов делает нечто неопределенное с функцией «купи-продай».

СЛУЖИЛ Я С ОДНИМ РЕДАКТОРОМ. Неглупый мужик, ему жить бы да поживать. Великолепное двухэтажное здание редакции, у каждого сотрудника шикарный кабинет, телефон, пишущая машинка, два гаража, соответственно, и две машины, приличный тираж, молодой амбициозный коллектив. Никто в ту пору не принуждал шефа к продаже калош или шитью крапивных мешков.

Но редактору хотелось, чтобы у корреспондентов были диктофоны, он желал превратить в пресс-клуб большое неухоженное помещение. А вот денег не было.
И предложил он коллективу выращивать поросят. Инициативу шефа все встретили кисло. Мол, мы кто? Интеллигенты или свинопасы?

Редактор от своей затеи не отказался, несмотря на оппозицию. Он стал поодиночке обрабатывать коллег. И вот уже у него появились сторонники, желающие стать свиноводами. Вскоре мужская часть редакции убедилась во мнении, что после журналистики ничего нет лучше, как откармливать хавроний.

Редактор бесплатно выцыганил в одном из колхозов десяток жизнерадостных пятачков. На постой их отправили фотокорреспонденту, который при своем доме имел хлев. Условия фотокорреспонденту были такие.
За то, что он будет содержать, поить и кормить поголовье, два поросенка за труд причитаются на пропитание его семье, остальные — на общее редакционное благо.

По выходным и даже рабочим дням мы запасали комбикорм, собирали по дорогам сахарную свеклу.
Во время уборки на крутых поворотах свекла вываливалась из кузовов машин, и ее было бесчисленное множество. Из домов приносили пищевые остатки. Редактор систематически навещал хлев, проверяя среднесуточные привесы поросят, экономный и эффективный расход фуража.

Поросята отчего-то росли туго. Не в коня корм! Перед планеркой шеф и фотокорреспондент долго ругались. По мнению редактора, кормовых единиц в рационе было много, но свиньи напоминали доходяг. Фотокорреспондент, прижимая руки к груди, убеждал редактора в том, что он и его семья поросячий корм не кушают. Оба были взвинчены. Фотокорреспондент после горячих утренних разговоров долго не мог написать текстовки под свои снимки, путал имена и фамилии.

Кое-как поросята были выкормлены. Редакционный водитель, мастер на все руки, забил поросят, опалил их и выпотрошил, разделав тушки. Дело было летом. Свинину, чтобы она не испортилась, рассовали по погребам. В конце концов с большим трудом свинину сбагрили в соседнюю область. На вырученные деньги купили диктофоны-магнитофоны отечественного производства. Массивные и тяжелые, как силикатные кирпичи.

Сведения о развитии свиноводства в отдельно взятой редакции дошли до областного Союза журналистов. И вот уже на одном из совещаний нас превознесли до небес, сказав, что газета открыла свиноферму не в ущерб своей основной деятельности. Этот положительный пример надо подхватывать. Коллеги на нас смотрели как на малахольных, ядовито подсмеивались.

После подсчетов выяснилось, что свиноводство редакции дохода не принесло. Да и газету подзапустили. Делали ее впопыхах, отдельные темы остались за бортом, на страницах появилось много неряшливости в жанрах, стилистике, выборе фактов.

Коллектив приободрился. Эксперимент с поросятами показал свою несостоятельность. Но плохо мы знали своего редактора! На этот раз он предложил перейти к выращиванию картофеля.

ЗАДАРОМ ПОЛУЧИЛИ ОКОЛО ГЕКТАРА ЗЕМЛИ, где-то выпросили семенной клубень, тракторист за бутылку посадил картошку. Росла картошка, цвела пышным цветом. Вот только колорадский жук, скотина, подкузьмил. Собрали плохонький урожай. Сдали его по дешевке на спиртзавод. И опять остались на бобах.

Уж после двух-то неудачных коммерческих проектов мы были уверены, что редактор скиснет, сломается морально и на веки вечные забудет обо всем, кроме работы с газетой. Черта с два!

Мы взялись за лук. Как с ним намучились! После затяжных дождей несколько дней пропалывали гектарное поле. Сорняк превратил участок в зеленый ковер. Непросто было отыскать худосочный лук среди исполинских сильных сорняков. Редактор упорно работал вместе с нами. Потом лук выдергивали, обрезали, сушили. Сдали в колхозную столовую.

И ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОЙ АГРАРНОЙ ЭПОПЕИ все наши сельскохозяйственные мытарства закончились. Наш редактор пошел на повышение. Мы искренне радовались за него. На его смену, как водится, пришел его заместитель. Мы решили, что с экстравагантностью будет покончено раз и навсегда.

И вот однажды новый шеф собирает всех в свой кабинет. Он с каким-то ликующим взглядом посмотрел на всех и выдал: надо браться за птицеводство! Он уже все подсчитал — количество кур-несушек, яйценоскость, стоимость яиц, затраты. По его расчетам, от продажи яиц в редакцию потекут сумасшедшие деньги. Просто финансовый Ниагарский водопад! И стал излагать собственное видение яично-куриного бизнеса.

Кто-то не выдержал:
— Может, лучше за кроликов взяться?
— Точно,— поддержал фотокорреспондент. — А я буду кроликовод.
— Шеф правильно говорит,— внезапно поддержал его ответственный секретарь. — Надо браться за несушек.

Редактор приосанился, победно оглядел всех.
— На вырученные деньги закупим страусов. Страусовые яйца, говорят, даже лечебные, — продолжал секретарь. — К тому же на страусах мы можем ездить в командировки. Страусы с седоком развивают скорость до шестидесяти километров в час. Заживем!

Кабинет взорвался громовым хохотом. Смеялись долго.

Мрачный редактор побарабанил пальцами по столу, потом сказал:
— Да. Не приглянулась вам моя мысль, а зря. Все!
По кабинетам. За работу.

В коридоре металась линотипистка. У нее не было набора, и сидеть в типографии дотемна она не собиралась.

Жомини да Жомини. А о водке ни полслова. И вот теперь переходим к водке, то бишь к редакционной работе. Конечно же, отвлечение от основной деятельности рикошетом, а то и даже напрямую ударило по газете. Впрягаясь в две повозки, мы толком не везли ни одну. Срывался график сдачи материалов и макетов типографию, впопыхах написанные статьи и корреспонденции вызывали читательскую идиосинкразию, обилие фактических и грамматических ошибок порождало недовольство учредителей.

Газета с остроумной народной подачи быстро приобрела репутацию брехунка. И по сей день многие так ласкательно-уменьшительно продолжают называть «районку».

КОНЕЧНО ЖЕ, СЕГОДНЯШНИЙ МЕРКАНТИЛИЗМ, ставший базисом нашей лучшей в мире экономики, никак не мог обойти стороной редакционные коллективы. Сейчас мамоне подчинены все заботы и устремления пишущей братии. А горячие рыночные головы, взявшие в свои руки управленческие вожжи, считают, газетчики должны заколачивать «деньгу» на всем.

Превалирование материального интереса приводит к тому, что в тени остаётся профессионализм, разрушаются лучшие традиции журналистики, вместо по-настоящему творческих и целеустремленных сотрудников в редакциях стали появляться проныры и дельцы. И, надо заметить, современной генерацией менеджеров они поддерживаются, считаются опорой прессы. Правда, вот пишут такие «журналисты» куда кривая выведет. Но кому это надо? И стоит ли в такой ситуации ахать на предмет равнодушия к газетам со стороны читательской публики?

Думается, со временем, когда астматически дышащую местную печать окончательно загонят в гроб, ее могильщики ничтоже сумняшеся заявят, что эта пресса не выдержала рыночного экзамена.

"Журналистика и медиарынок", № 12, 2013