Журналистика и медиарынок

  • Увеличить размер
  • Размер по умолчанию
  • Уменьшить размер
Оценка пользователей: / 0
ПлохоОтлично 

НОВЫЙ КИРПИЧ В СТЕНЕ

Стену, которая рухнула 20 лет тому назад в Берлине, мы успешно выстроили внутри себя.

Идеи – на Запад, деньги – на Восток

20 лет назад Берлинская стена, разделявшая мир социализма и мир капитализма, рухнула, открыв возможность для движения людей, идей и капиталов.

Перемещение людей было довольно хаотичным и с тех пор представляет собой вариант броунова движения с той лишь особенностью, что с Востока на Запад почему-то чаще заносило людей с интеллектом, а с Запада на Восток — с хватательным рефлексом.

Идеи (а это были версии демократического переустройства жизни) двинулись в основном на Восток (те, которые на Запад, те двигались еще при стене). А деньги, которые образовались в результате освоения некоторых основ демократии, двинулись в обратную сторону — на Запад.

В результате образовавшегося безденежья демократические идеи плохо закрепились на восточной почве. Зато деньги в результате перемещения их на Запад заметно там укоренились, и проросли в конце концов экзотическими цветами в виде замков, яхт и футбольных клубов «Челси», «Арсенал» и «Манчестер Сити».

Но если перемещение людей и денег обеспечивалось изменениями в политике и экономике, то перемещение идей осуществлялось через очнувшиеся от долгого сна Средства Массовой Информации.

Скажу больше: СМИ пробудились еще до падения стены, и в том, что она в конце концов рухнула, важную роль сыграла гласность, русский синоним свободе слова, свободе мнений, свободе самовыражения, свободе митингов и шествий и многих других свобод, которые гласность временно заменила.

Гласность стала таким важным фактором перестройки, что СМИ стали называть четвертой властью. Это было начало 1990-х и российские СМИ (газеты, радио и особенно ТВ) в это поверили. Поверили настолько, что в них власть слова одержала верх над властью смысла.

Это был период, когда в Союзе журналистов всерьез поднимался вопрос о создании журналистской партии.

Так российская новая журналистика потеряла скромность. А не прошло и двух лет, как она потеряла невинность.

Потеря невинности

На выборах Бориса Ельцина пресса сначала превратила пятиугольник кандидатов в единственную дилемму: или Ельцин, или коммунисты, потом всеми силами стала давить на ельцинскую чашу весов. Ельцин выборы выиграл.

Но пресса продемонстрировала, что ее можно купить, ангажировать, политически соблазнить. Что она — товар, который продается. Особенно за большие деньги. Не закон является для нее хозяином, а хозяин является для нее законом.

Произошло это в том самом 1996 году, когда впервые в полную силу заработала команда НТВ. Заработала, получив в полное владение 4-й канал. Причем получила лицензию на вещание не через установившуюся процедуру, а непосредственно из рук только что избранного президента, в чьей избирательной кампании сотрудники НТВ принимали непосредственное участие.

Следующие четыре года пресса России была очень похожа на западную прессу. Владельцев прессы было много. Каждый из них имел в прессе свой интерес и в конечном счете и информационное пространство России худо-бедно включало в себя все имеющиеся в стране точки зрения, хотя преобладали точки зрения наиболее богатых людей, имевших возможность покупать СМИ.

В ту пору в поисках финансирования нашей общественной организации я встречался с одним олигархом. На мое предложение дать денег команде, которая будет поддерживать гласность в стране, он улыбнулся и сказал: «А зачем? Мне, если нужна будет гласность, проще купить пару газет или телевизионный канал».

Особенно сильно повлиял на состояние прессы дефолт 1998 года, когда многие еще относительно независимые СМИ вынуждены были сами идти в поисках финансирования на поклон к денежным мешкам.

Последний ельцинский срок характеризовался большими информационными войнами между образовавшимися крупными частными медиахолдингами. Дело в том, что для большинства хозяев этих медиахолдингов информация, пресса не были основным профилем их бизнеса.

Поэтому этические нормы, характерные для развитой прессы, перестали соблюдаться. Настолько, что подписанная накануне очередных выборов Хартия вещателей, где среди подписантов были собраны все каналы ТВ, просуществовала ровно столько, сколько времени ушло на ее торжественное подписание. Положения ее стали нарушаться буквально со следующего дня.

И все-таки 1990-е годы, особенно первая их половина, были лучшими, наиболее свободными, не ущемляющими чувства собственного достоинства и прессы в целом, и журналистов в частности.

Не случайно высшей точкой этого периода стала первая чеченская война, которая закончилась во многом из-за того, что пресса не дала возможности правительству и командованию одержать победу в информационной войне ни над Чечней, ни над правдой этой войны.

Новое платье короля

В 1999 году Россия стала жертвой первой операции «преемник». Операция сопровождалась взрывами жилых домов в Волгодонске и Москве и началом второй Чеченской войны. С этого момента начинается период деградации средств массовой информации в России.

Демократическая риторика сохранилась, но слова стали постепенно терять свое содержание. Вместо «it is called so» появляется формула «it is so called…» — так называемое правосудие, так называемая демократия, так называемые выборы, так называемая свобода митингов и шествий. Смысл из слов вытравлялся постепенно, но неуклонно. СМИ к этому надо было привыкнуть.

Чтобы ускорить этот процесс власти пришлось устроить несколько показательных порок.

Ликвидация редакции канала НТВ под названием «спор хозяйствующих субъектов», ликвидация редакции канала ТВ-6 под названием «неправильное использование лицензии». Увольнение главного редактора газеты «Известия» за публикацию на первой полосе трагических фотографий из Беслана без внятного изложения причин.

Таких показательных наказаний не надо было проводить много. Пресса сама быстро все поняла. И главное: ни одна из государственных катастроф — ни взрывы в Волгодонске и Москве, ни трагедия атомной лодки «Курск», ни захват заложников в Норд Осте, ни гибель детей в Беслане — ни одна не получила исчерпывающего, удовлетворяющего общественное мнение объяснения.

Не был наказан ни один повинный в этих трагедиях и катастрофах крупный чиновник. Убийства журналистов, — а их на год в среднем от 5 до 13, — не расследовались и убийцы не получили никакого наказания.

Достаточно сказать, что если расследования тяжких преступлений завершаются наказанием преступников в среднем в 75—80 случаев из ста, то убийства журналистов доводятся до логического конца в 9 случаях из ста, т.е. в 8—9 раз реже.

Гласность перестала означать открытость и прозрачность. Ушли выборы — гласность осталась. Ушла свобода митингов и шествий — гласность осталась. Ушла свобода слова и самовыражения, и гласность стала тем, что она есть сегодня: по сказке «Новое платье короля» — свобода выкрикнуть из толпы, что король голый.

Олигархи стали такими послушными, что принадлежащие им медиахолдинги и каналы соревнуются в том, кто лучше расскажет, как Россия встает с колен.

Это особенно стало заметно при освещении последней по счету войны — Южно-осетинского конфликта. Телевидение сменило флаги: вместо информирования оно занимается пропагандой. Большинство газет перестали быть независимыми, они превратились в муниципальные и городские учреждения, где господствует цензура.

Самоцензура стала основным свойством действующего журналиста. У каждого есть свой огородик, за пределы которого он старается не высовываться.

Журналистика напоминает вполне современный зоопарк. В нем есть более и менее тесные клетки, где содержатся те или иные газеты, радиостанции, телеканалы. Есть в этом зоопарке и просторные вольеры, которые отделяются от зрителей рвом запрета.

Есть, наконец, и отведенные пространства для немногих средств массовой информации, оставленных на так называемой свободе.

Большинство из них сегодня известны всему миру. Это «Новая газета», журнал «Нью Таймз», радиостанция «Эхо Москвы», «Неделя» с Марианной Максимовской на канале РЕН-ТВ, портал «Грани.ру». Иногда сюда выпускают погулять и других обитателей зоопарка.

Но в этой части зоопарка не действуют правила безопасности. Последняя охота в этих краях проходила меньше месяца назад. И жертвами ее стали журналистка Анастасия Бабурова и адвокат «Новой газеты» Станислав Маркелов. Это двойное убийство еще не занесено в наш список убитых, где с 1993 года уже имеется 309 имен.

Стену, которая рухнула 20 лет тому назад, мы успешно выстроили внутри себя.

Из доклада Президента Фонда Защиты Гласности Алексея Симонова о состоянии прессы в России на международной конференции Chatham House — Independent thinking on international affairs.


«Журналистика и медиарынок», № 3, 2009.






 

 

 

ЖУРНАЛИСТИКА И МЕДИАРЫНОК: НАШИ АВТОРЫ

Алексей Белянчев, газета «Вечерняя Москва»
Мы, не сговариваясь, вдруг подумали: если газетный читатель средней и старшей возрастной категории (еженедельник как раз для нее, а молодежь, бытует мнение, больших объемов не читает) в письмах все время просит дать «почитать что-то серьезное», почему бы не разыграть материал на восьми полосах, снабдив его «плоскими», но теледокументальными приемами. Так родился новый жанр – «газетный фильм».