Журналистика и медиарынок

  • Увеличить размер
  • Размер по умолчанию
  • Уменьшить размер
Оценка пользователей: / 0
ПлохоОтлично 

Живые и мертвые: неравная «война»


Когда меня спрашивают, откуда я родом, вполне серьезно отвечаю: «Из Одессы». Да, мы сибирские одесситы.
Фото автора


Более ста лет назад переселенцы с Украины основали в Омской области село Одесское. Его название связано с именем той земли, откуда они когда-то приехали. Сейчас его основатели давно уже покоятся на сибирской, одесской земле… Мы — одесситы, и до 22 октября прошлого года жили себе, как многие в России живут: с переменным успехом. На одном отрезке времени — хуже, на другом — лучше. Самое главное — то, Что со времен Колчака войны обходили нашу сибирскую Одессу далеко стороной.
А 22 октября здесь внезапно разгорелась неравная «война»: между живыми и… мертвыми. На самом старом кладбище села — южном — вандалами в одночасье было разгромлено около ста могил земляков.

НЕ РОЗЫГРЫШ……
Рабочий день уже подходил к концу, когда в редакции раздался звонок. Взволнованный женский голос сообщил о неслыханном доселе злодеянии. Хватаю такси и мчусь на южное кладбище. В тот момент в мыслях было одно: фотоаппарат с собой, а все остальное — потом. Теплилась робкая надежда: может, это… «черный» розыгрыш?

К сожалению, все оказалось правдой. На кладбище стоял такой плач, как будто здесь происходило массовое захоронение. Вместе со всеми в полной растерянности хожу среди поверженных памятников, вырванных с корнем оградок, рассеченных крестов, изуродованных портретов. При этом изо всех сил стараюсь сдерживать слезы, но они сами текут из глаз, то и дело норовя угодить в объектив фотокамеры. Сотрудники полиции ведут скорбный счет поверженных могил...

Только дома начинаю, наконец соображать, что об этом ЧП мне предстоит рассказать читателям газеты. В Интернете открываю свою страничку и пишу сообщение о том, что случилось. Отклики посыпались тут же. К утру насчитываю их более 140 (!). Праведному гневу людей не было предела. Они просили провести независимое журналистское расследование. Дело в том, что в тот же злополучный вечер сотрудники полиции это преступление раскрыли. В нем признались двое местных подростков: 16 и 14 лет.

ПЛАЧ
С утра в редакции делаю фоторепортаж на первую полосу о погроме на кладбище. Заголовок рождается будто сам по себе: «Плач». Вместе с фотографиями он занимает половину газетной полосы. Сообщаю читателям о том, что преступление раскрыто.

— Не верим, что это могли сделать малолетки! — в слезах кричали люди на кладбище. Они как будто предвидели, что вину признают подростки.
«Не верим! — вторили им в Интернете одесситы, живущие сейчас в разных уголках России и за ее пределами. — Кто-то этих пацанов подставил, или они не выдают кого-то. Проведите независимое журналистское расследование, ведь это из ряда вон выходящее событие!»

О проведении журналистского расследования от редакции сообщаем в конце фоторепортажа, а заодно просим откликнуться очевидцев этого ЧП. За два истекших дня моя страничка Интернета словно разбухла от откликов людей и от… их слез. В редакции звонков и визитов гораздо меньше. Просто какое-то тревожное затишье…

Так совпало, что погром на Южном кладбище произошел за день до приезда в село Одесское начальника УМВД России по Омской области. На другой день к нему на прием пришли люди, чьи могилы пострадали от вандалов. Генерал пообещал разобраться в этом нашумевшем деле.

…25 октября на кладбище иду пешком. От редакции до него почти километр, но дорога показалась на удивление короткой. Вновь хожу между могил, а перед глазами так и стоит эта неравная «война»: между живыми и мертвыми. Многие могилы люди поправили уже на следующий день, а многие так и лежат поверженные — «лицом» вниз, напоминающие собой гробы.

Сегодня мне предстоит найти очевидцев произошедшего. Понимаю, что сделать это будет непросто. Иду к людям, которые живут на крайней улице села, метрах в пятидесяти от кладбища. Захотят поговорить или нет?
В штате редакции работаю более двадцати лет, опыт общения с респондентами немалый, но это особый случай.

…И В СТРАШНОМ СНЕ НЕ ПРИСНИТСЯ
Мне все же удалось разговорить людей. И эту явно напуганную молодую женщину, которая в огороде приводила в порядок малину, когда на кладбище послышался страшный грохот, напоминающий стрельбу из оружия. И ее соседку, 60-летнюю Людмилу Ивановну. Они первые побежали в сторону кладбища, чтобы понять, «что там за война началась». Горькими были слова Людмилы Ивановны: «Такое и в страшном сне не приснится. Разве ж я думала, что мой 14-летний внук признается, что в это время тоже был там?»

Пожалуй, самым трудным оказался разговор с отцом 14-летнего Дмитрия Ратуша (по этическим причинам имена в тексте изменены. — Авт). Когда Алексей Иванович, к слову, добросовестный работяга и просто хороший человек, понял, что сын отбился от рук, взял отпуск и стал сопровождать его в школу. Димка дружка себе завел на два года старше, Виктора, из опекаемой семьи. Отец в вестибюле сына караулит, а он с Витькой через запасной выход — и был таков.

В тот злополучный день они снова из школы сбежали. Алексей Иванович не верит, что его сын с дружком смог на кладбище такое сотворить, да еще за считаные… минуты. Говорит, для того чтобы свернуть в узел железные кресты, недюжинная сила нужна и время. Грохот на кладбище люди услышали в половине четвертого дня, а в начале пятого там уже был народ.

От Алексея Ивановича узнаю о том, что подростков в полиции допрашивали без представителей несовершеннолетних. Не было и медицинского освидетельствования, которое могло бы прояснить, были ли в это время пацаны в адекватном состоянии или, может, наглотались какой-то «дряни».

ТОЛПА ИЛИ… МИРАЖ?
…С Виктором Петрушенко мне тоже удалось поговорить. Он несколько лет воспитывался в опекаемой семье вместе со своей сестренкой, которая в отличие от него всегда была и остается хорошей, воспитанной девочкой. А в Витьку несколько лет назад словно бес вселился. Воровать начал, учиться совсем перестал. Говорят, все время в детдом обратно просился. Не разрешали: нельзя сестру с братом разлучать. Может, погром на кладбище и явился его таким вот чудовищным… протестом?

«С уроков в тот день с Димкой сбежали — да, около кладбища были — да, но туда не заходили и ничего там не трогали. А вот толпу молодежи, которая быстро уходила в сторону крайней улицы, мы видели» — такова краткая суть разговора с главным обвиняемым в этом преступлении. Димка к тому времени по этому уголовному делу уже проходил свидетелем.

На мой вопрос о том, почему про «толпу» не рассказали в полиции, Виктор криво усмехнулся: дескать, кто бы нам в этом поверил? Сказали, подписывайте протоколы — и свободны.

Подписали, даже не читая. Поздно, говорит, было, спать хотелось.

…Была ли на самом деле толпа, в быстрым темпе удаляющаяся от кладбища? Этот вопрос повис в воздухе. Впрочем, как и многие другие.

В этой криминальной истории, надолго взбудоражившей общественное мнение, осталось много недосказанности.

Я думала, что точку в этой публикации мне удастся поставить после решения суда. Он состоялся 31 декабря 2013 года. Вскоре после ЧП на Южном кладбище Виктора все же отправили в детский дом: как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Оттуда он попросил суд рассмотреть это дело в его отсутствие и применить к нему акт об амнистии. Так все и произошло.

…А что на самом деле произошло на Южном кладбище 22 октября — так и осталось зловещей тайной, покрытой мраком.

Уже когда материал был напечатан в газете, позвонила пожилая читательница. С ней мы проговорили около часа. О чем? Все о том же. 68-летняя Клавдия Афанасьевна Шишкина также не верила, что полкладбища в кратчайшее время смогли разгромить двое тщедушных подростков, что это дело надо довести до конца, иначе может последовать новая беда.

С одесситкой Клавдией Афанасьевной, как и со всеми, кто эмоционально откликнулся на это чрезвычайное происшествие, я полностью согласна. И видит Бог, изо всех сил старалась донести до читателей всю дикость этого уродливого явления, порожденного невосполнимой утратой духовных ценностей.

После написания этого материала осталось чувство горечи и непроходящей вины. Что-то неладное происходит в обществе, с нами со всеми, коль подобные явления стали докатываться до тихих сибирских сел…


Татьяна КОЧЕРГА-ВАСИЛЕНКО,
обозреватель газеты ««Пламя» всегда с вами»
Одесского района Омской области


"Журналистика и медиарынок", № 01, 2014


 

ЖУРНАЛИСТИКА И МЕДИАРЫНОК: НАШИ АВТОРЫ

Светлана Макаренко, газета «Крымские известия, Республика Крым
Для себя решила: моими героями должны быть люди, делающие открытия, которые меняют нашу жизнь к лучшему. Люди, которые уверены, как Константин Циолковский, Что «невозможное сегодня станет возможным завтра».