Журналистика и медиарынок

Почти что рыцарский турнир состоялся недавно: а все из-за статьи «Политическая проституция сменила пол» в «МК», где автор предположил, что в политике «появился тип женщин — политических содержанок, которые готовы «лечь» под любую партию». Скандал начался вроде бы из-за оскорбления «прекрасных дам», а перерос в бурные дебаты — о пределах свободы слова, степени вмешательства политики в дела медийные, об этике, морали и законах. Стороны конфликта при этом оказались представлены мужчинами, рьяно доказывающими друг другу, кто из них рыцарь, вставший на защиту «депутатов-женщин, жен и матерей», а кто тоже рыцарь, только отстаивающий право СМИ на критику власти

В эпоху, обозначаемую исследователями как «медиажизнь», и сам «рыцарский турнир» получился исключительно медиатизированным: стороны решили сойтись и выяснить отношения в «Поединке» Владимира Соловьева на канале «Россия 1». Мужчины встают под знамена — пишут обращения в Общественную коллегию по жалобам на прессу или доказывают, что пресса вольна в выражениях, «прекрасные дамы» — ожидают исхода битвы...

Власть и СМИ: опасное танго

На первый взгляд этот конфликт — идеальная иллюстрация отношений между властью и СМИ. Исследователи всегда описывали отношения политики и журналистики как дуэль, опасное танго, danse macabre — «танец смерти». Ответ на вопрос, кто ведет, а кто поддается, кто защищается, а кто нападает, не может быть однозначным. С одной стороны, политика и политики вынуждены подстраиваться под медийные форматы и тогда говорят о медиатизации политики.
С другой — политические институты продолжают влиять не только на повестку дня, но зачастую осуществляют прямой или косвенный контроль над средствами массовой информации. Какую же роль в этом взаимопротиводействии играет гендер?

Гендер и рычаги управления

Давно признанный феминистическими исследователями предметом политики, гендер (англ. gender — социальный пол, те качества, которые в обществе приписываются мужчинам и женщинам) — довольно неожиданно как для политиков, так и для политических журналистов в России — стал одним из явных рычагов, при помощи которых каждая из сторон может попытаться выиграть поединок. В журналистских материалах пристальное внимание к гендерным характеристикам политиков становится орудием критики власти. Политики, в свою очередь, привлекают аргумент защиты женщин для манипулирования журналистским сообществом. Хорошо или плохо то, что журналисты обращают внимание на пол политиков, критикуя их деятельность? Плохо или хорошо то, что политики требуют «недопустимости злоупотребления средствами массовой информации правом на свободу слова», ссылаясь на гендерные аспекты этики?

Гендеринг в журналистике

Материал, опубликованный в «МК», с точки зрения исследователей, является типичным примером гендеринга (англ. gendering). Гендеринг — это подчеркивание половой принадлежности героя или героини журналистского материала без прямой необходимости и использование гендерных стереотипов (для женщины, например, — домохозяйка, мадонна, проститутка, для мужчины — мачо, герой, спортсмен). Проблема гендеринга в СМИ обсуждается исследователями всего мира с 1960-х годов.

Чем опасен гендеринг в политической журналистике?
В первую очередь тем, что практически всегда как инструмент критики направлен на женщин, а не на мужчин. Действительно, часто ли можно прочитать, даже в «желтой» прессе, что-нибудь про «политического импотента лидера партии X», про то, что «политики N и M померились размером электората», или даже про «мудрого отца нации Y»? Женщин-политиков СМИ зачастую игнорируют вовсе, а когда обращают на них внимание, то подчеркивают, что они женщины (несмотря на принятое утверждение: в политике пола нет), изображают их как некомпетентных и зависимых (от политиков-мужчин) участников политического процесса.

Гендеринг в политике

Это рождает вторую, более сложную проблему: формируется устойчивое отторжение женщин в политическом процессе вообще (а не конкретных политиков, подвергшихся критике). Мужчин-политиков критикуют за их некомпетентность, которую не связывают с их половой принадлежностью, а некомпетентность женщин-политиков ассоциируется с тем, что «все бабы — дуры» (стервы, проститутки...).

В том числе и отсюда — отсутствие гендерного баланса во власти. По представленности женщин в политике Россия находится на 90-м месте в мире (из 135) с 13,6% женщин-парламентариев, 8% в Совете Федерации, одной женщиной-министром из 21 и двумя женщинами-губернаторами из 83. И дело здесь не столько в цифрах, сколько в показателях открытости политической системы, за которую, в том числе, ратуют представители журналистского сообщества. Ведь доступ женщин к политической сфере, по мнению исследователей, — это один из показателей демократического развития общества.

Попытки регулирования и саморегулирования гендеринга в медиаконтенте

О том, что проблема гендеринга в журналистском контенте должна каким-то образом регулироваться, первыми заговорили не политики, а исследователи, в том числе и российские. Еще в конце 1990-х годов была опубликована книга Ольги Ворониной «Гендерная экспертиза законодательства РФ о средствах массовой информации», где были предложены рекомендации относительно изменения норм регулирования и саморегулирования, способного сделать медиаконтент более гендерно-сбалансированным.

Тем не менее по сей день исследователи продолжают замечать и критиковать гендеринг в журналистике, а журналисты считают, что любые попытки регулирования в этой сфере являются попыткой контролировать свободные СМИ. Как мне говорили журналисты, с которыми я делала интервью для диссертации (как раз по теме «гендер в политической журналистике»), «СМИ — они как бы остаются свободными в этом плане. Потому что если начнут регулировать, то тогда читатель поймет, что это все спускается сверху».

Но обязательно ли ждать, пока что-то будет «спущено сверху»? Один журналист, подчеркнув, что его мнение эксклюзивно, поскольку в журналистском цеху говорить об этом не любят, предположил, что если журналистское сообщество договорится о том, что гендеринг в журналистике — это плохо и что журналистика должна быть гендернонейтральной, то тогда должна быть «очень обязательная договоренность руководителей средств массовой информации — не владельцев, а именно руководителей, editors-in-chief, главных редакторов, о том, что мы все работаем в этом направлении». Возможно, время для такого соглашения действительно пришло.

Так кто же должен выиграть?

Звучит сигнал «к барьеру», и рыцари — журналисты и политики — сталкиваются на поле боя. Одни защищают свое право критиковать власть, другие — как бы «слабый пол» и общество от «журналистского произвола». Первые в основном говорят о содержании, которое, на их взгляд, оправдывает форму, вторые — вроде бы о форме, почти не реагируя на содержание. Звучат слова: «понятие матери и женщины — свято».

Вот только проблема, с точки зрения гендерных исследователей, заключается совсем не в том, что заявления, подобные сделанному журналистом «МК», недопустимы «со стороны мужчины в цивилизованном обществе» (как это сформулировано в обращении, направленном в Общественную коллегию по жалобам на прессу), а в том, что ни одна из сторон не поднимает вопрос о гендерном равенстве, балансе и гендерной корректности в СМИ и обществе.

Ведь если бы «рыцари» объединили усилия в «крестовом походе» против сексизма, если бы критическое содержание журналистских материалов облачилось в гендернонейтральную форму, а поле битвы стороны оставили бы для других, более насущных вопросов, общество бы от этого только выиграло. И не только «прекрасные дамы», которые наконец-то тоже смогли бы сказать свое слово, а не просто наблюдать за происходящим поединком.

"Журналистика и медиарынок", № 07-08, 2013