|
Мне говорили: «Ты что, с ума сошел?
У нас за 12 лет 18 редакторов сняли.
Ты хочешь быть девятнадцатым?»
ЭТО МОЙ ПЕРВЫЙ ОПЫТ столкновения с государственными СМИ, до этого работал в частных. Полтора года назад, когда редакцию принимал, — была убитая экономика. Это где-то 3,5 миллиона убытка, долги перед почтой, перед типографией, порядка 16 с небольшим тысяч экземпляров тираж. Прошлый год мы закончили с прибылью в 4 миллиона рублей, тираж сейчас 19 тысяч. То есть небольшой рост, но, к сожалению, это не качественный скачок.
Когда я пришел в редакцию, думал, будет сопротивление власти, будут заставлять печатать всякую ерунду.
Самое трудное — это были мифы, которые создал себе сам коллектив.
Первый миф. Если мы государственные СМИ, мы не имеем права критиковать.
Второй миф. Если мы государственное СМИ, мы должны быть сухими, официальными, скучными.
РАНЬШЕ, работая корреспондентом, я привык, что журналист борется, чтобы критика и острый материал попали на полосу. Для этого надо убеждать редактора. Первые полгода у нас было все наоборот. Фактически я заставлял журналистов писать жестче, делать какие-то острые обложки. Мне говорили: «Ты что, с ума сошел?
У нас за 12 лет 18 редакторов сняли. Ты хочешь быть девятнадцатым?»
Как-то обходилось. Мы сами создали этого демона, затвердив, что власть — кошмар. На самом деле можно как-то договариваться, и там сидят вполне разумные люди. Если соблюдать некие правила: то есть быть достаточно объективным, корректным, — то и здесь работать можно.
Мы серьезно поменяли дизайн. Потом я настоял на том, что нужно возвращать в газету людей. Человек — это главная потеря нашей прессы за последние десятилетия.
У нас есть новости, события и многое другое, а человека нет.
Теперь наше правило — за редкими исключениями на обложке всегда обязательно человек. Причем, как правило, не звезда, не политик, не губернатор, который очень редко там бывает. Обычные люди. Стараемся, чтобы очень много фотографий простых людей было внутри газеты. Не только потому, что раз опубликовали фотографию человека, то он или его родственники должны купить номер.
Человек сам по себе любопытен.
Я по себе знаю. Если вижу фотографию какого-то известного лица, то буду я или не буду читать, зависит от того, симпатичен, несимпатичен он мне или я к нему равнодушен.
Если незнакомое лицо — возникает любопытство: а что это за лицо, чем он отличился, чем он заслужил публикацию. И соответственно, я начинаю читать текст.
ПОМОГАТЬ ЧИТАТЕЛЮ НАДО. Это одно из тех условий, за которое он нас любит и выписывает.
Мы создали при редакции (по инициативе губернатора) регионцентр. То есть сидит человек, он оснащен, у него есть включенный круглосуточно мобильный телефон, электронный адрес и т.д. Сюда принимаются абсолютно все жалобы. При этом, поскольку здесь патронаж губернатора, ни один чиновник не рискует (губернатор жесткий) проигнорировать или дать отписку. Народ и потянулся.
Когда замер по прошлому году делали (регионцентры есть и в районных газетах) — 63% обращений, которые туда приходят, решаются положительно.
БЫВАЮТ СИТУАЦИИ, когда понимаешь, что неизбежно вступишь в конфликт. Мы научились (может быть, с советских времен сказывается) крутиться.
Недавно прогремела на всю страну история, когда в одном из наших райцентров обнаружился людоед-маньяк, который два года резал людей
Эту историю выкопали мы. Район молчал, молчали все. Поселок жил в панике. Постоянно пропадают люди, находят останки. Закрылись наглухо следственный комитет, милиция. Информации никакой. Мы раскопали по своим каналам. Опубликовали.
Я понимаю, что завтра это выйдет. Но мы же боремся за позитивный имидж региона, и тут такое. И, кто вытащил — областная государственная газета.
Связался с коллегами из центральных СМИ. Слил информацию. Попросил опубликовать. И когда одновременно с нами пошло в центральных СМИ, в суматохе уже никто не помнил, кто там был первый, кто это сделал. Когда вышла наша газета, буквально на следующий день не замолкали редакционные телефоны. Звонили из этого райцентра, благодарили, говорили, что газету не найти, что ее раскупает милиция и она ходит в ксерокопиях. Мы теперь будем выписывать только вас. Вы первые, кто о нас заступился, вы первые, кто пришел нам на помощь.
Это нормальная живая связь с читателем.
Стараемся уходить от практики интервью с известными публичными людьми. Договариваемся на онлайн-конференцию, то есть человек приходит к нам в редакцию и отвечает на все вопросы, которые прислали читатели. То же самое в общении с чиновниками. Стараемся предварительно собирать вопросы читателей и задавать их вопросы. Никогда не определишь, что людям интересно, — они это знают лучше нас.
НАШЕ ОБЩЕНИЕ С ЧИНОВНИКАМИ строится по принципу — не навреди. В каких-то ситуациях чиновник может аргументированно что-то попросить, пока не писать — подожди, пока не получается. При этом заранее оговариваем, что я имею право потом уже звонить этому чиновнику.
Например. Звонят зимой, что завалило несколько деревень, три дня сидят без продуктов.
Звоню главе района и говорю: «Помнишь, мы когда-то говорили? Сейчас у тебя деревня завалена — раскапывай!» Он: «У меня все завалены, а я именно этих поеду раскапывать». Я отвечаю: «У тебя куча, а мне звонили оттуда».
Все. Через три часа мне звонят счастливые люди. Я понимаю, что они благодарны газете. Каким образом это совершилось — им без разницы. Им помогла газета, и они приходят к газете.
Вот на таком уважении к читателю, на взаимном диалоге мы все пытаемся строить. Я думаю, что в итоге это должно дать хороший результат. Потому что по другим СМИ, которые есть в регионе, я вижу, что там крен в сторону общих проблем, общих рассуждений.
МЫ ВЕРНУЛИ МНОГИЕ СТАРЫЕ ЖАНРЫ: очерк, эссе — это все у нас практикуется. Когда говорят, что жанры умерли, я категорически не соглашаюсь. Большая часть нашей почты — отклики на очерки, на какие-то материалы, не там, где ты кого-то бомбишь и критикуешь, а на такие, которые, когда я работал в «Комсомолке» назывались размышлизмы.
Вот именно такие хорошо написанные размышлизмы остаются, трогают людей. И, конечно, одно из главных условий — русский язык.
Мы очень много работаем над тем, чтобы наша газета была написана очень доступным, понятным, хорошим русским языком.
Фото: Бортенев Владимир
Павел Шишкин
"Журналистика и медиарынок", № 06, 2012 |
Самое трудное - это были мифы, которые создал сам себе коллектив. 